Последние 20 лет темпы мирового экономического развития во многом зависели от цен на нефть и, соответственно, на газ. Логика такой зависимости проста: высокие цены на энергоносители привлекают инвестиции в страны-экспортеры (почти все они – развивающиеся), которые начинают развивать внутренний рынок и таким образом стимулировать мировое потребление. Что, согласно экономической теории, и является драйвером экономического развития. Однако с резким перемещением цен из комфортного для инвесторов коридора в 65-68 долларов за баррель в коридор 72-77, который еще и сопровождается серьезной волатильностью, выраженной краткосрочными трендами, эта модель перестала работать. Впервые в истории проблема востребованности нефти начинается в развитых странах. Как следствие, эти страны начинают снижать импорт энергоносителей. Первой в этом тренде стала Япония, полностью отказавшись от иранской нефти. Вскоре начнутся и другие отказы от дополнительных энергетических партнеров.
Экономическая система использования нефти как стимулятора активности развивающихся стран начала давать сбои по следующей причине. Дело в том, что в развитых странах использование нефти и нефтепродуктов (хотя бы даже бензина) становится все дороже в связи с растущими акцизами, экологическими требованиями, ростом себестоимости нефтепродуктов и прочим. При инфляции в районе 2% и регулярно растущими реально располагаемыми доходами населения это не было проблемой, пока не наступила стагфляция. Ее сменила низкая инфляция, с которой ни ЕС, ни США, ни даже Япония пока ничего определенного сделать не могут. Отразилась она фактически на всех секторах экономики. Как это обычно бывает, общий уровень цен не меняется, а цены на определенные продукты начинают слабоконтролируемый рост. Одними из таких продуктов стали именно нефтепродукты, цена на которые не повышает стоимость производственных и сервисных компаний, а напротив – снижает ее.
Ярким примером такой динамики является авиапромышленность, главным вызовом для компаний в которой является рост цен на авиационный керосин при минимальных рыночных возможностях сдвига цен. Первой реакцией авиакомпаний – в первую очередь, транснациональных – было массовое слияние. Вторая волна – возможные банкротства. Небольшое зимнее повышение котировок на акции американских авиакомпаний уже сменилось возвращением высокой волатильности и преобладанием коротких позиций. Самый показательный пример – Delta Air Lines Inc (NYSE:DAL), акции которой зимой добрались до 60 долларов и уже весной вернулись в диапазон 51-54 доллара. Компания постоянно заключает всевозможные альянсы, дабы привлечь внимание инвесторов, однако прогнозы по стоимости авиаперевозчика к концу года остаются негативными.
Наконец, готовящийся новый пакет 10% пошлин на китайские товары объемом в 200 млрд долларов, то есть, новый шаг США в торговой войне с Китаем, уже стал поводом для различного рода прогнозов по мировому потреблению нефти, по большей части негативных. Дело в том, что снижение китайского экспорта в США в первую очередь наносит удар по логистике, а это – грузовые перевозки, то есть, нефть. К тому же, снижение потребления импортных товаров со стороны США в перспективе нескольких месяцев должно привести к снижению объемов производства в Китае, что, возможно, и не повлияет на позицию Поднебесной как самого крупного в мире потребителя нефти, однако глобальную ситуацию с потреблением нефти должно ухудшить. В настоящее время страны ОПЕК+ поставляют в среднем 31,7 млн баррелей в сутки, и вся эта нефть находит сбыт. Учитывая, что объемы растут незначительно – на 50 000 баррелей в сутки каждый квартал – можно с уверенностью предположить, что пользоваться спросом нефть будет еще долго, вопрос лишь в том, насколько этот спрос поможет экономике.
Не стоит забывать еще об одном макроэкономическом показателе, фактором управления которым до недавнего времени была нефть – занятость. До 2014 года, когда цены на нефть рухнули на 75% и держались на аномально низком уровне в течение 20 месяцев, нефтегазовая индустрия была одной из самых технологически консервативных. Скажем, в России в нефтегазовой отрасли было занято не менее 5 млн человек, в США – порядка 20 млн. С необходимостью модернизации бизнес-процессов и в целях адаптации к низким рыночным ценам общий фонд занятости в индустрии сократился не мене чем на 25%. Рост цен прежних показателей занятости не вернул и вряд ли вернет. Напротив, так как модернизация – процесс долгосрочный, растянутый во времени, нефтегазовую отрасль в обозримом будущем может ждать еще одна волна сокращений.
В конечном итоге получается, что дорогая нефть, как бы привлекательно ни выглядел этот товар для спекулятивных целей, развитию реальной экономики способствует очень условно. Остается ждать будущего, которое, скорее всего, пройдет под знаком торговой войны двух крупнейших мировых экономик. Сыграет ли нефть свою роль сдерживающего фактора для мировой экономики? Сомневаюсь.
Руководитель управления торговых стратегий Dukascopy Bank SA Даниил Егоров