Нынешняя экстраординарная инфляция и фактически начавшаяся стагфляция — результат грандиозной макроэкономической ошибки государственной экономической политики развитых стран, и прежде всего США. От совершения такой ошибки американское и европейское правительство удерживала огромная часть уважаемого академического и экспертного экономического сообщества, но, как мы видим, тщетно.
Ошибка государства не нова — попытка модерирования многофакторных процессов рынка и формирования “обусловленного поведения” агентов для иллюзорной цели — нивелирования негативных фаз экономических циклов
Это — краеугольный камень любой левой доктрины, от Кейнса и Маркса до псевдонаучных концепций, наподобие современной денежной теории (MMT)
Глубинные мотивы таких действий определяются электоральными интересами выборной элиты и вполне адекватно описываются Теорией электоральных циклов.
Суть ошибки — в расширении государственного патернализма и в гипертрофированном макроэкономическом стимулировании процессов в открытой рыночной экономике.
На фоне очевидных перебоев на стороне предложения, связанных с ковидными ограничениями — каскадным разрывом цепочек поставок и снижения объема рабочей силы — государство решило простимулировать директивно заблокированный спрос в беспрецедентных объемах. Такие действия даже без учета прочих экстраординарных экзогенных и эндогенных факторов выглядят абсолютным абсурдом и дорогой к коллапсу.
Стимулирование спроса государством было реализовано через совмещение фискально-бюджетного и монетарного интервенционизма. Прямые выплаты населению привели к росту сбережений, потребительских интенций и инфляции биржевых активов.
Поддержка убыточных и неэффективных предприятий для сохранения рабочих мест и принятие огромных инфраструктурных программ были совмещены с максимальным монетарным ослаблением через нулевые ставки фондирования и масштабные программы прямых инъекций ликвидности в банковскую систему через выкуп государственного долга.
Результатом такой накачки спроса на фоне очевидно проблемного предложения стало каскадное ухудшение ситуации. Потребительская интенция, ограниченная ковидными локдаунами и недостатком выпуска, была распамплена экстраинъекциями фактически бесплатной и необеспеченной выпуском ликвидности, т.е. очередным государственным монетарным левериджем. Это привело к резкому дисбалансу в ценовом взаимоотношении спроса и предложения, т.е. к росту конечных потребительских цен на фоне взрывного постковидного спроса и неспособного его удовлетворить предложения.
Плачевное состояние производства, помимо негативных ковидных логистических экстерналий, усилилось резким снижением трудовой силы и невозможностью заполнить свободные вакансии: трудовая занятость резко сократилась вследствие дисбалансов в располагаемых доходах, обязательствах и сбережениях домохозяйств. Это естественным образом увеличило инфляцию оплаты труда, что вкупе с прочими факторами производственной инфляции, такими как логистические разрывы и дефицит комплектующих, повлияло на резкий рост цен производителей.
Окончательным и крайне значительным фактором производственной инфляции стал рост цен на сырьевые товары, в первую очередь, на энергоносители. Этот процесс имеет в своей основе три главные причины: а) инфляция активов, отчасти искусственная и созданная правительством, б) геополитическая напряженность в Восточной Европе, в) форсирование зеленой повестки и сжатие традиционных источников энергии без достаточного развития альтернативных.
Подробнее об инфляции сырья. Рост биржевых активов, в частности, сырьевых товаров — следствие избыточной ликвидности в условиях проблемной экономики, когда финансовые агенты и инвесторы абсорбируют ликвидность в биржевых активах как более надежном и перспективном инвестиционном сегменте, нежели реальный сектор.
Геополитическая напряженность, а точнее проблемы в странах, являющихся ключевыми экспортерами энергоносителей и сельхозтоваров, является также следствием соглашательской и безответственной политики западных экономик в отношении ресурсных автократий, заключающейся в расширении зависимости от их сырьевого экспорта.
Форсирование энергоперехода на фоне ужесточения идеологического конфликта двух социо-политических полюсов, при недостаточном финансировании и развитии альтернативных источников энергии, привело к уязвимостям в энергообеспечении части западных экономик, в первую очередь, членов Евросоюза.
В результате комплекса всех упомянутых факторов и консеквенций глобализация рвется в разных частях цикла, и это процесс не краткосрочный. Это также означает, что повестка экономической безопасности и экономического суверенитета будет вытеснять повестку роста эффективности.
Разрыв глобального производственного и логистического взаимодействия и кластеризация производственно-логистических обменов неизбежно приведет к значительным сдвигам в экономиках и темпах роста. А значит — к инфляционному давлению и снижению темпов эффективного роста, т.е. к стагфляции.
Монетарное ужесточение в такой среде не способно санировать экономику для выхода на позиции нового цикла роста. Это системный сдвиг, где прежние меры не работают в своем обычном режиме: монетарное ужесточение, безусловно, сдует потребительскую активность, но структурные проблемы на стороне предложения этим монетарным ужесточением будут только усугубляться.
При этом неизбежно снижение эффективности. Так, фискально-бюджетные стимулы в виде социальных и инфраструктурных программ уже приняты, и эффект выдавливания бизнеса государством — как через фискальное ужесточение, так и через прямое расширение госбизнеса — будет снижать возможности частного бизнеса, особенно на фоне растущей стоимости фондирования, что скажется на качестве экономического развития и темпах долгосрочного роста.
Политические электоральные интересы властных элит в условиях геополитических обострений, роста рисков и неопределенностей диктуют им очевидные, но порочные цели — сиюминутная эффективность в обмен на долгосрочное развитие. Как известно, сиюминутная эффективность возможна только через упрощенное и немногосложное действие, которым является директивная государственная экспансия.
Проблема такой политики предельно ясна: свободный рынок и его саморегулирующие механизмы несовместимы с грубым экзогенным регуляторным политическим вмешательством. Именно оно мультиплицирует риски и негативные эффекты рыночных циклов, именно оно расширяет их волатильность, именно госвмешательство порождает эффект спиральной репродукции экономических неэффективностей: предыдущую ошибку можно «исправить» только следующей, еще большей ошибкой.