Президент Байден представил бюджетный план и новые инициативы по налоговой политике на 2024 год. Эти инициативы, очевидно, являются частью политической борьбы с республиканцами, которые заявляют о намерении ограничить увеличение государственных заимствований в размере 31,4 трлн долларов в случае, если администрация не сократит госрасходы. Инициатива президента превзошла все ожидания и представления о нормальности экономической политики и стимулах роста рыночной экономики.
Новый налоговый план администрации Байдена — форменное сумасшествие в условиях глобальной эрозии устоявшихся экономических и геополитических отношений в мире; эрозии, ставшей последствием лево-кейнсианской безответственной и меркантилисткой политики правительства последних 20 с лишним лет. Самое емкое и короткое название этой политики — агрессивный этатизм.
В момент, когда назрела ясная необходимость производственной релокации обратно в страны-потребители, в частности, в США, для укрепления национальной безопасности в условиях ужесточения авторитарных режимов в основных производительных и ресурсных экономиках, администрация Байдена принимает решения, которые кроме как губительными невозможно назвать.
Вместо того, чтобы стимулировать интенсивное развитие внутреннего производства, позитивные ожидания экономических агентов, предпринимательство и свободную конкуренцию через либерализацию налоговой политики, упрощение и сворачивание регуляторного навеса, максимальную децентрализацию перераспределения благ, снижение госрасходов и дефицита бюджета и, в целом, уменьшение государства... администрация Байдена хочет еще больше расширить государственный регуляторный мандат на поборы и окончательно выпотрошить карманы самых успешных и производительных!
Это даже не дирижизм, это самый настоящий большевизм.
Лево-социалистическая повестка стала доминирующей в политических элитах современного американского государства в последние 20 с лишним лет. По сути эта повестка представляет собой нарастающую узурпацию прав свободного общества бюрократическим аппаратом и политическими предпринимателями, основанная цель которых — максимизация своих прав в применении государственных рычагов в контроле бюджета, регуляциях и нормотворчестве в свою пользу.
В итоге государство добилось гипертрофии двух важных экстерналий: эффекта «выдавливания» и эффекта Кантильона.
Первый негативный эффект — эффект «выдавливания» — представляет из себя искажения рыночной среды и честной конкуренции экстраординарным расширением государственной активности в экономике, когда конкурентные преимущества концентрируются на стороне государства как очевидного ресурсного и правового доминанта и на стороне тех, кто максимально близок к государственным ресурсам.
Второй негативный эффект — эффект Кантильона — по сути представляет из себя главный источник материального неравенства через неравномерное перераспределение благ в пользу политических элит, бюрократии и экономических агентов, имеющих доступ к государственным ресурсам и возможность получать бенефиции от государственных решений первыми.
Эти экстерналии фактически способствуют тому, что государство постоянно укрепляет свою позицию источника и основания благоденствия экономических агентов, вытесняя собой механизмы и принципы свободного рынка, а значит, условия существования свободного гражданского общества.
По сути это ничем не отличается от принципа построения авторитарных режимов и даже тиранических диктатур. Вопрос в степени жесткости, скорости, а также силе и устойчивости ограничительных общественных механизмов и институтов. Суть при этом одна: власть имущие политические предприниматели и связанные с ними социальные и экономические агенты любыми способами снижают ограничения свои прав со стороны общества и расширяют потенциал своих возможностей по контролю бюджета и перераспределению общественных ресурсов. Именно на это направлен новый налоговый план администрации Байдена.
Как я упоминал в серии статей про Гиперсдвиг и необходимость «правого поворота», современные вызовы изменения мирового экономического и геополитического уклада требуют отказа от социалистической парадигмы политики правительства, выстраиваемой на протяжении 20 лет в режиме глобализации экономических цепочек и смещения экономики в зону исключительного потребления.
Интенсивное экономическое развитие и экономический рост, основанные на расширении потребления, обеспеченного ростом и диверсификацией производства, не могут быть эффективными и устойчивыми в условиях гипергосударства и фактической централизации перераспределения.
История СССР и прочих диктатур, природа которых базируется на централизации всех социальных и экономических процессов в пользу доминантной группы, обслуживающей ее бюрократии и аффилированных экономических агентов, — яркие тому примеры. Сюда же можно отнести катастрофические последствия кризиса 1929 года, которые были в значительной мере вызваны губительной политикой централизации администрации Рузвельта и получили название Великая депрессия.
Эффективный рост и развитие производства, расширяющего и питающего потребительские предпочтения и возможности, достигаются в условиях свободной рыночной предпринимательской конкуренции, когда производители защищены прежде всего от самого Большого Государства с его вечной и непомерной жадностью. Эта жадность фактически представляет из себя персональную максимизацию полезности бюрократии и политических элит.
Одновременно с этим долгосрочное планирование и рост уверенности со стороны предпринимателей возможны только в условиях транспарентных и устойчивых институциональных правил и стимулов, к числу которых относится, помимо прочего, и либеральная налоговая политика. Эффективные производители должны понимать, что Большое Государство не отнимет, не сломает и не испортит. Но именно этим и занимается Большое Государство в последние десятилетия.
Распределение благ может быть эффективным только в рамках горизонтального рыночного обмена между экономическими агентами вне вертикальной централизации и государственного планирования. Это аксиома и базис нормальной конкурентной рыночной экономики как единственной экзистенциальной парадигмы существования свободного и процветающего общества в целом. Любые иные формы социального устройства суть эволюционная бэквордация (регресс), возврат к меркантилизму, феодализму и далее — в глубь истории.
Но самое главное состоит в том, что экспансионистская, а точнее рэкетирская, политика Большого Государства, а именно тех самых рентных предпринимателей и работающих на них бюджетных менеджеров, постоянно расширяющих свои права и возможности в виде драконовского расширения налогов и обдирания наиболее предприимчивых, эффективных и производительных в пользу наименее эффективных, предприимчивых и производительных, влечет за собой два крайне негативных последствия.
Во-первых, это будет увеличивать долю населения, уповающего на государство, а не на собственные возможности, трудолюбие, таланты и предприимчивость. Это — то общество, которое хочет видеть Большое Государство: зависимое, лояльное, покорное и до момента коллапса благодарное за «кусок хлеба». Замечу, что именно такое общество выстраивают любые авторитарные режимы.
Во-вторых, это будет означать, что политические элиты и бюрократия — фактически рентные предприниматели — еще больше раздвигают границы своих возможней по контролю бюджета и обогащения за счет него.
Предлагаемое администрацией президента Байдена поднятие налогов есть ничто иное, как отъем денег у тех, кто заработал их производством благ, теми, кто изначально имеет целью паразитировать на производителях, не производя ничего со своей стороны.
А значит, социальный контракт терпит значительные изменения: правительство все больше становится похожим на оседлого бандита Мансура Олсена, который просто эксплуатирует общество в своих интересах и принимает волюнтаристские решения о том, сколько и кому благ будет распределено.
Централизация распределения благ — вовсе не та задача, которая ставится перед государственными менеджерами, нанимаемыми обществом в либеральной рыночной демократии. Главное, для чего нужна власть, — строго и четко следить за соблюдением работы механизмов и соответствующих социальных и экономических институтов, обеспечивающих незыблемость естественных прав и свобод личности как основы экзистенциально-этических ценностей и социально-экономических процессов в обществе. Для этого в либерально-демократической конструкции социального устройства власть ограничивается обязательной сменяемостью и состязательными механизмами, которые создают систему сдержек и противовесов.
В такой конструкции доменом и бенефициаром всех процессов — экономических, культурных, нормотворческих и прочих — является индивидуальная личность и общество в целом. В той же конструкции, которую навязывает нам Большое Государство, основным интересантом становится правительство: именно оно получает максимальные возможности и максимальные права через рост бюджета за счет увеличения поборов с производителей, то есть бизнеса.
Президент Байден собирается снизить дефицит бюджета в 10 трлн не за счет увеличения производительности, развития конкуренции и предпринимательства, инклюзивного роста благосостояния и потребления, а через ограбление одних в пользу других, и в первую очередь, в пользу правительства как основного бюджетного интересанта.
Ничем иным, кроме как ползучим социализмом, все это назвать нельзя.
Левиафан разрывает узы. Но тогда как мы можем пенять на смещающиеся к диктатуре производственные и ресурсные автократии, когда в самой свободной стране мира Большое Государство пожирает эту самую свободу?
Я представляю себе фейспалм отцов-основателей, наблюдающих за всем этим безобразием из Вечности.